Сколько бы высоких слов мы ни говорили о посте вообще и Четыредесятнице в частности, правда остается закрытой для многих.

Начался Великий пост. Пора, когда стремление стать лучше усиливается, усилия в этом направлении удваиваются, а результат кажется чуть более достижимым, чем обычно. Но нередко бывает так, что пост для человека заканчивается, скорее, подведением неутешительных итогов, нежели реальным изменением к лучшему.

Причин тому может быть множество, мы же сейчас обратим внимание лишь на одну, весьма, надо сказать, распространённую. Эта причина – непонимание того, в чём конкретно должна выражаться перемена к лучшему. Человек постится, воздерживается, понуждает себя, но к чему в итоге всё это должно привести, не знает, не понимает, а то и просто не задумывается. Между тем есть в человеке качество, наличие или, напротив, отсутствие которого ясно демонстрирует, чего стоят постные труды и подвиги.

Это качество – доброта, причём не та, к которой мы привыкли, распространяющаяся только не отдельных людей и ряд ситуаций, и уж тем более не фальшивая, наигранная маскирующая душевное убожество. Доброта – как постоянное состояние души, как норма восприятия действительности.

Давайте обратим внимание на, так сказать, главных евангельских антагонистов воскресных чтений минувшего месяца: фарисей, старший брат блудного сына, те, кого Христос при Своём Втором пришествии поставит слева от себя. Что у них общего? Это сплошь недобрые люди. Не то чтобы злые, а именно недобрые. Люди, в жизни которых нет места доброте, которым она просто не нужна. Зачем, к примеру, доброта фарисею, когда он и без неё постится, платит десятину и чтит субботу? К чему доброта сыну, который и так во всём послушен отцу, рассудителен, исполнителен и трудолюбив? Да и простому обывателю к чему доброта? Он ведь за всю жизнь не убил-не украл, честно работал, вырастил детей, жене не изменял. Что мимо нуждающегося проходил, так «мне самому никто ничего просто так не дал» и вообще, «работать надо, а не просить».

Можно ли назвать такого человека злым? Конечно, нельзя. Да вот беда, добрым его тоже никак не назовёшь. И не стоит обольщаться насчёт того, что отсутствие доброты не предосудительно. Как видим, Христос невысокого мнения о результате молитвы фарисея, отец в Его притче хоть мягко, но всё же порицает старшего сына, а говоря о Страшном суде, Спаситель прямо указывает на тот факт, что недоброе отношение к ближнему Он неизменно принимает на Свой счёт. А значит, из недоброго человека плохой христианин.

Впрочем, всё же недаром тема недоброго человека поднимается Церковью перед Великим постом. Повторимся: сколько бы высоких слов мы ни говорили о посте вообще и Четыредесятнице в частности, правда заключается в том, что для большинства из нас пост – это, прежде всего, время познания собственных немощей. Борьба со страстями не бывает простой, всякий раз преодолевая себя, человек приобретает важный опыт, познаёт немощь, несовершенство, склонность естества к греху. Тот же, кто оказывается к Пасхе у разбитого корыта недопрочитанных правил, недопосещённых служб, недоисполненных сухоядений, а также недорозданной милостыни, недоисполненных обещаний и недораскаянных грехов, как правило, ещё с большей остротой осознаёт собственные немощь, нерадение, несобранность и лень, тем самым приобретая всё тот же опыт – опыт познания собственной слабости и несовершенства, опыт, который учит снисходительности, милосердию и умению прощать. Другими словами, пост, помимо прочих известных нам достоинств, является ещё и школой доброты. И если благодаря посту стать добрее способен всякий, а сама доброта характеризует как качество поста, так и его результат, то, думается, каждый из нас способен взять себе целью стать в наступившую Четыредесятницу хотя бы немного добрее.  

Протоиерей Владимир Пучков