Рассуждает протоиерей Владимир Пучков.

Нынче модно обращаться за консультациями к экспертам. Экспертное мнение востребовано практически во всех областях, следовательно, экспертом быть тоже можно. И если раньше экспертом считался некий высококлассный специалист в определённой области знания, то теперь это слово с чем только не сочетают. Вот, например, словосочетанием «православный эксперт» можно ли кого-то сейчас удивить? Однако если есть определение, то непременно должны быть и те, кого они определяют. Кто же такой православный эксперт?

Для начала давайте разберёмся в очевидном. Эксперт должен быть специалистом. Таким образом, первый критерий в определении православного эксперта – профессионализм. То есть он не только должен хорошо знать предмет своей экспертной деятельности, но и уметь делать профессиональные выводы в рамках соответствующей темы. Человек может быть семи пядей во лбу, достичь высот в своей сфере деятельности или глубин определённых знаний, быть крупным учёным, авторитетным религиоведом или известным журналистом, но если его рассуждения дилетантские, эксперт из него такой же, как из борца сумо артист балета.

Мне вспоминается, как лет десять назад один некогда весьма популярный, а нынче безнадёжно вышедший в тираж журналист пенсионного возраста рассуждал не тему молитвенного стояния, организованного в Москве в ответ на пляски в храме Христа Спасителя. «Зря, – рассуждал, пыхтя трубкой, потёртый жизнью пионер ‟Ютуба”, – зря РПЦ продемонстрировала, сколько у неё паствы. Теперь любой желающий может устроить себе небольшой раскольник, видя, как много в России православных». Вот он, дилетантизм в чистом виде: в самом деле, тот, кто располагает возможностями и ресурсами для организации раскола, не владеет ли информацией о количестве верных РПЦ и так? А тот, кто не имеет доступа даже к такой информации, обладает ли возможностью учинить раскол, даже если очень хочет? Вывод: не располагаешь правдивой информацией, не умеешь из оперативных сведений сделать логичных, а главное, профессиональных выводов – не рядись в тогу эксперта.

Второе: эксперт должен обладать критическим мышлением. Современный мир живёт по принципу: больше информации хорошей и разной. Правдивость здесь может быть тоже востребована, но отнюдь не в первую очередь. Как следствие, наравне с правдивыми сведениями в информационное пространство в огромном количестве вторгаются многочисленные «сплетни в виде версий» и отдельные доморощенные эксперты, эти сплетни подхватывают, в считаные минуты поднимая вокруг них такой шум, что кажется – важнее новости в мире нет. Когда же новость оказывается пшиком, «эксперты» либо стыдливо замолкают, тихо удаляя всё прежде написанное, либо всеми силами пытаются выкрутиться, делая хорошую мину при плохой игре, попутно позоря себя и  всех тех, кто ссылался на них как на экспертов.

Третье: для православного эксперта православие должно быть прежде всего верой, а уже потом специализацией или областью исследования. В своей деятельности православный эксперт должен сначала руководствоваться соображениями пользы для Церкви Христовой и собственного спасения. «Хайповать» на острых темах в ущерб репутации Церкви, полагаться исключительно на собственные взгляды, симпатии и антипатии, становиться в позу правдоруба, бичевателя «церковных пороков» и обличителя грехов своих же собратий – всё это достойно наследника Хама, но насколько это соответствует званию эксперта – судите сами.

Наконец: желание объективности суждения не должно подталкивать эксперта к выходу за пределы Церкви. Недавние печальные события вокруг создания ПЦУ наглядно показали, что, как это ни парадоксально, чем дальше эксперт от Церкви, тем менее объективно его суждение. Во всяком случае ни один эксперт, религиовед или светский журналист, специализирующийся на церковной тематике, не потрудился быть мало-мальски объективным в ситуации, когда у всех на глазах первый по чести православный иерарх, играя в восточного папу, вручал Томос политико-коммерческой структуре, сформированной из ряженых мирян. Никто, кроме тех, кто не принёс собственную веру в жертву пресловутой «объективности».

В заключение отмечу: я прекрасно понимаю, что даже этим критериям соответствуют немногие. Но разве православных экспертов должно быть много? Пусть лучше экспертное суждение в области веры будет эксклюзивным, профессиональным и качественным явлением, нежели низкосортным массовым продуктом.