Как ошибался и каялся Блаженный Августин

Всякий ищущий истину найдёт Бога, даже если ему долгое время некому объяснить, где искать.

Есть всё реже встречающееся в мире, но исполненное внутренней радости счастье ученичества перед высшим тебя. Эгоистам, умникам и себялюбцам это кажется чем-то вроде насилия над их личностью, но ученики старцев, равно как и преданные читатели великих писателей, знают, какое счастье найти того, через кого ты станешь причастным самой важной в мире традиции Духа Святого…

Иосиф Бродский писал, что «это самое большее, что можно сделать для того, кто лучше нас: продолжать в его духе».

Блаженный Августин жил в то время, когда люди умели ценить ученичество у красоты.

Мы знаем о его многочисленных заблуждениях на пути к христианству, но в чём он не заблуждался – так это в искренности поиска. А всякий ищущий истину найдёт Бога, даже если ему долгое время некому объяснить, где искать, а к мудрым советам своей матери христианки прислушиваться не хочется. Позднее Августин писал, что это Господь обращался к нему через маму, а он и не знал.

Блаженный Августин в романе «Исповедь» пишет об этом так: «Горе мне! И я осмеливаюсь говорить, что Ты молчал, Господи, когда я уходил от Тебя! Разве так молчат?! Кому, как не Тебе, принадлежали слова, которые через мою мать, верную служанку Твою, твердил Ты мне в уши? Ни одно из них не дошло до сердца моего, ни одного из них я не послушался. Мать моя хотела, чтобы я не распутничал, и особенно боялась связи с замужней женщиной, – я помню, с каким беспокойством уговаривала она меня наедине. Это казалось мне женскими уговорами; мне стыдно было их слушаться. А на самом деле они были Твоими, но я не знал этого и думал, что Ты молчишь, а говорит моя мать. Ты через нее обращался ко мне, и в ней презрел я Тебя, я, ее сын, “сын служанки Твоей, раб Твой”. Я не знал этого и стремглав катился вниз, ослепленный настолько, что мне стыдно было перед сверстниками своей малой порочности. Я слушал их хвастовство своими преступлениями; чем они были мерзее, тем больше они хвастались собой. Мне и распутничать нравилось не только из любви к распутству, но и из тщеславия. Не порок ли заслуживает порицания? А я, боясь порицания, становился порочнее, и если не было проступка, в котором мог бы я сравниваться с другими негодяями, то я сочинял, что мною сделано то, чего я в действительности не делал, лишь бы меня не презирали за мою невинность и не ставили бы ни в грош за мое целомудрие».

Одна девушка, прежде чем стать православной, была послушницей колдуньи-экстрасенса. Конечно, советы колдуньи однозначно наносили вред ее душе. Но девушка смиренно верила, что служит этим послушанием Богу. Она благодарила Христа за свою наставницу. Христос привёл её в православие. Обращение девушки к колдунье (хоть она и не знала, как это опасно) плохо, но её благодарение Богу настоящее. И мы верим, что Христос по милости Своей принял его как настоящее и помог ей.

Один нецерковный парень сказал своей любимой девушке, что видеть её есть такое же утешение, как и то, что на землю приходил Христос. Конечно, говоря строго, парень не должен так говорить. Несомненно, что никакая девушка не может быть сопоставима с Богочеловеком. Но нам кажется, что Сам Христос не осудит парня за эти слова, потому что он сказал лучшее, что мог сказать на тот момент. Лучшее, о чём пело его сердце.

Читая Блаженного Августина и размышляя над его жизнью, легче пытаться понять, что другой человек нашёл в своей ужасной музыке, моде, вкусах. Ведь не всегда ради служения злу поступает так человек. Глубокая душевная рана может стоять за судьбой девушки, танцующей в ночном клубе. Жажда быть нужной может скрываться за развратом. Неправильное представление о Боге как о судье, а не как о любящем может стоять за чьим-то отвержением Бога. Может быть, он отвергает не Христа, а свои неправильные представления о Нём.

Не все служат страсти ради страсти и тьмы. Есть и те, кто служат страсти ради того, что она обещает рай.

Если девушка говорит кому-то, что она никому и ничему не верит, может быть, это её крик о том, чтобы кто разубедил её? К такому крику должен прислушаться христианин. Потому что человек, по слову одного поэта, это часто больной ребёнок, который криком просит о свете. Именно криком, а не членораздельной речью.

Ещё не будучи христианином учащийся Блаженный Августин прочёл диалог Цицерона «Гортензий». Текст потряс его, и он понял, что всё, что только может предложить общество: деньги, слава, богатство, чины – ровно ничего не стоят. Именно литературное произведение древнеримского философа язычника обратило душу Августина к Богу. И он, потрясённый, писал об этом: «Я прочёл Цицерона и обратился к Тебе, Господи», «эта вот книга изменила моё состояние. Мне вдруг опротивели все пустые надежды».

В этом, собственно, одно из великих свойств великой литературы – она обращает людей к мысли о вечном, даже если там, в книге, Бог нигде прямо не упомянут. Сама красота и мудрость бытия, сам свет, лучащийся со страниц, говорят тогда читающему о Боге.

Но пройдут ещё многие годы, пока Августин не найдёт реализацию своей веры в Бога – и найдёт он её только в Церкви. Именно там, в христианской Церкви он поймёт, что вера – это не признание того, что говорит нам какой-то авторитет, но истинное познание истины. Познание, которое переходит в приобщение истине, то есть – Христу.

Юного Августина необразованная часть знакомых ему христиан оттолкнула потому, что им казалась подозрительной его жажда знаний, в которой звучала тяга к истине. И лишь спустя годы, когда он встретил святого Амвросия Миланского, то увидел в его лице христианина, который понимал античную философию глубже самих философов и был не только небесно мудр, но и блестяще для своего времени образован. И его образование служило его мудрости, ничуть не мешая ей.

Вообще, святые отцы, как правило, получали лучшее для своего времени образование. Они знали толк и в естественных науках, и в гуманитарных, писали стихи и славились искусством слова, были блестящими ораторами и учёными. И их молитвенность ничуть не страдала от того, что они ценили Цицерона, Плутарха или Сенеку.

Нередко приходится видеть, что православные люди берут за образец поведения гномов из льюисовской «Последней битвы». Эти гномы когда-то были обмануты и потому теперь решили не доверять ничему, дойдя до того, что не сумели разглядеть и приближающегося к ним Господа и Его красоту. Так и эти люди, зная, что в культурном наследии существует и нечто недоброе, отвергают целиком всю мировую культуру, знания и вообще всю красоту, так как считают, что она возможна лишь только в храме непосредственно и нигде в мире её больше быть не может. Они готовы отбросить труды классиков и философов, и лишь потому, что в этом наследии (что естественно) возможны ошибки, отрицают наследие классиков, философов и мыслителей, только бы не ошибиться, и для этого отвергают любую возможность обращения к ним Бога через многообразие всей мировой красоты.

Августин всегда готов рассказать нам, как драгоценны знания, образование, наука и мировая культура. Драгоценны как возможность для нас ещё и ещё раз глубже увидеть Бога и Его мудрость, которой пронизано всё творение.
Расскажет нам Августин и о том, что вне Бога все остальные дороги не имеют своего завершения, потому что только Он узнаётся сердцем как край и предел высочайшей человеческой мечты.

Внешне жизнь Августина проходила без потрясений. Но он непрерывно был обращён вовнутрь и потому воспринимал всю жизнь до принятия христианства мукой. Так его тонкая чувствительность не могла примириться с грубостью школьников и школьных учителей. Это приводило к таким страданиям души, что спустя много лет он скажет так: «Всякий, кому предложили бы на выбор умереть или вновь пережить своё детство, без всякого колебания предпочёл бы смерть». Грубые нравы людей были для него настоящей трагедией.

Это также говорит о том, что тонко чувствующему человеку мукой оказывается то, мимо чего грубый и непоэтичный спокойно пройдёт. Но грубый никого и утешить не сможет, а тонкому это легко, так как он понимает тонкие движения души и не считает их неважными.

В 370 г. Августин начал обучение риторике в Карфагене. Его образование финансировалось богатым благотворителем. Учился он по-латыни, греческим до конца жизни владел очень плохо. Зато он блестяще знал латинскую литературу. Августин, по всей видимости, готовился к гражданской карьере, но ранняя смерть отца заставила его прервать образование и содержать семью.

Каждому человеку Господь даёт талант, но очень важно этим талантом умножить свет в мире. Не делающий этого зарывает талант в землю.

Он начал преподавать грамматику в Тагасте и вскоре снискал громадный успех, а в 374 г. переехал в Карфаген, где стал модным частным профессором риторики.

Повзрослев, Августин заводит наложницу, несмотря на уговоры матери. В 17 лет он, движимый поиском истины, на что его вдохновил философский диалог Цицерона «Гортензий», вновь стал обращаться к религии.

К одному старцу на Афон приехал юноша и спросил, книги каких святых отцов ему старец посоветует читать. А старец ему: «Читайте Диккенса». И в ответ на удивление юноши он объяснил, что прежде чем стать святым, надо вначале стать хорошим человеком.

Святой Варсонофий Оптинский писал: «Когда я был в гимназии, в моем классе были два товарища, отчаянные шалуны. В общем, они были добрые малые и их шалости никогда не были скверными. Незаметными стали их прежние выходки, когда все свободное от занятий время они посвятили чтению. Спросишь, бывало: “Что ты читаешь?”. И получишь ответ: Пушкина, Никитина и других наших великих писателей. Под влиянием чтения даже лица у них изменились, сделались более серьезными, осмысленными. Если чтение великих писателей так облагораживает душу, не более ли облагородит и освятит ее чтение слова Божия и святых отцов?».

Но ступень перед отцами и Евангелием – это культура души. И она воспитывается произведениями искусства.

Классика и подлинные произведения всегда возвышают душу, зовут её к высоте. Это и произошло в жизни Августина.

Всё это относится только к тому, чего в произведениях искусства коснулась благодать. Но всё доброе там – это наше, к какой бы культуре ни относился текст или музыка, каким бы ни было мировоззрение автора. Просто мы видим, что в этом конкретном случае и в этой вот строке он говорит православно и являет православность своим сердцем, хотя сам, конечно, и не осознаёт этого.

Российский писатель Сергей Довлатов говорит, что перед настоящим произведением искусства человек замирает и говорит: «Господи, как же мерзко, некрасиво я живу. Сегодня же, сейчас же стану жить по-другому. И это переживание, религиозное по своей сути, в искусстве достигается эстетическими средствами».

Довлатов невольно формулирует закон, отличающий настоящее искусство – оно ведёт человека к перемене ума, к покаянию – в начале, пока человек не знает Бога, перед собственной совестью и перед людьми.

Диалог Цицерона «Гортензий» написан античным ритором в годы политического изгнания и смерти любимой дочки Туллии. Цицерон говорит о ненадёжности и неважности славы, богатства и успеха и вообще всего, что привыкли ценить обычные люди.

Господь посылает Августину встречу со святым Амвросием Миланским. Интересно, что Бог постоянно печётся о спасении каждого, но посылает важную книгу или встречу, только когда человек внутренне готов её принять. Амвросий, человек учёный и мудрый, покорил Августина своими глубокими знаниями и святоотеческим взглядом на христианство.

Обратим внимание, что Августина убеждали не книги, а живое общение с настоящим христианином. Антоний Сурожский сказал, что человек не может обратиться в христианство, если не увидит сияния вечной жизни на лице другого человека.

Кроме того, Августин осознал, что в Церкви есть учёные люди, что Она не состоит из безграмотных бабушек. Для интеллигента это всегда важно. Православие выработало глубочайшую культуру мысли, оно наиболее полно и глубоко может высказаться на любой интересующий мыслящего человека вопрос. Но не всякий православный владеет Преданием так, чтобы обо всём сказать глубоко и в Духе. Поэтому встреча с такими людьми всегда незабываема для ищущего человека. 

Но само обращение сердца к Богу – всегда необыкновенная тайна. Православный ещё и тем отличается от сектанта, что не может разъяснить, каким именно образом Бог привёл его в Церковь. Так и Августин мог бы долго перечислять свои открытия и говорить о сложной мыслительной работе, проделанной им, упоминать прочитанные книги и разговоры, но само прикосновение Бога к душе – всегда тайна. Так, один учёный конца XX – начала XXI века говорил нам, что началом пути его в Церковь стало чувство того, что он виновен. И хотя был добрейшим человеком, всегда готовым прийти другим на помощь, но чувство экзистенциальной виновности не покидало его, пока он, подобно Августину, по совету своей православной матери не пришел на исповедь в храм, став таким образом прихожанином и даже церковным учёным.

Архиепископ Иоанн (Шаховской) говорил, что современные люди часто не умеют быть даже грешниками, потому что не плачут при своём отречении.


Августин, напротив, обретя Бога, становится грешником евангельским. Он скорбит о своей приверженности к женщинам и оплакивает блудные связи, но ничего с собой не может поделать. Августин предельно честен перед Богом и молится: «Дай мне целомудрие, но только не сейчас». Такое «не сейчас» может продолжаться всю жизнь, и человеку необходима помощь Божественная, чтобы вырваться из плена греха. И эта помощь приходит. Важно, что случается это в момент его печали о своих грехах. Вот как описывает приход благодати Блаженный Августин в своём знаменитом романе «Исповедь»:

«И вот слышу я голос из соседнего дома, не знаю, будто мальчика или девочки, часто повторяющий нараспев: "Возьми, читай! Возьми, читай!" Я изменился в лице и стал напряженно думать, не напевают ли дети в какой-то игре нечто подобное? Нигде не доводилось мне этого слышать. Подавив рыдания, я встал, истолковывая эти слова как божественное веление мне: открыть книгу и прочесть первую главу, которая мне попадется. Я слышал об Антонии (Великом), что его вразумили евангельские стихи, на которые он случайно наткнулся: "Пойди, продай все имущество свое, раздай бедным и получишь сокровище на Небесах и приходи, следуй за Мной"; эти слова сразу же обратили его к Тебе. Взволнованный, вернулся я на то место, где сидел Алипий; я оставил там, уходя, апостольские Послания. Я схватил их, открыл и в молчании прочел главу, первой попавшуюся мне на глаза: "Не в пирах и в пьянстве, не в спальнях и не в распутстве, не в ссорах и в зависти: облекитесь в Господа Иисуса Христа и попечение о плоти не превращайте в похоти" (Рим. 13:13–14). Я не захотел читать дальше, да и не нужно было: после этого текста сердце мне залили свет и покой; исчез мрак моих сомнений».

Так Августин окончательно обретает Бога уже как опыт встречи и опыт Его присутствия. Будучи умнейшим человеком Блаженный понимает, что истину ищут не для того, чтобы ей сказать «Здравствуй, истина!», и пойти по своим делам, но затем, чтобы послужить ей. И он все свои силы души и ума обращает в это служение. Августин проповедует, наставляет, пишет книги, и так много, что, по выражению другого святого, «всё, что написал Августин, никто не в состоянии не то что написать, но даже прочесть».

И, главное, он любит Христа и всё в своей жизни обращает к Нему, а мы уже открываем, что блаженно всё, что смотрит на Бога, и печально всё, что от Него отвернётся.

Шарлотта Бронте в своём романе «Городок» устами героини передаёт одно удивительное переживание, свойственное человеку, чьё сердце устремлено к добру, когда он касается красоты, отмеченной Небом или святыни: «У меня над головой, над крышами, почти касаясь облаков, возвышался и таял в тумане величественный, увенчанный куполом, тёмно-голубой колосс – Собор. Я смотрела на него, и сердце моё трепетало, дух ощутил свободу от вечных оков, у меня внезапно появилось чувство, что я, не изведавшая истинной жизни, теперь стою́ на её пороге».

Августин жил долго, и ему было интересно жить. Ведь мы становимся сами собой лишь в любви и служении, как говорил об этом митрополит Киевский Владимир (Сабодан).
И чем больше мы ищем радости ближних, тем больше сами открываем всю жизнь как радость и удивление, как блаженство и повод для благодарности, когда, пройдя свой путь к встрече с Богом тоже, подобно Блаженному Августину, воскликнем уже из опыта своего сердца: «Ты, Господи, создал нас для Себя, и беспокойно мятется сердце наше, пока не упокоится в Тебе!».

Артем Перлик

Социальные комментарии Cackle