23 марта исполняется 70 лет со дня смерти философа Николая Бердяева.

Памяти философа

Как бы это ни показалось странным, однако в Киеве нет улицы в честь всемирно известного философа и даже памятника. Мыслитель с мировым именем оказал большое влияние на философскую мысль России и Запада, а его сочинения изучаются в рамках европейских университетских курсов по истории философии.

Великий киевлянин

Киев мог бы гордиться тем, что является родиной мыслителя мировой величины. Но единственное, чем мы можем похвастать сегодня, – это мемориальная доска на здании Киевского национального университета им. Тараса Шевченко, открытая пять лет назад, и то со второй попытки. Первая попытка в 1999 году не увенчалась успехом, и помешал тогда «русский дух» Бердяева. Удивительно, что сам философ писал и размышлял о духовных материях, а не был сторонником политических и национальных идей. Впрочем, это удел всех гениев, которые не вписываются в существующую модель общественного сознания и этим раздражают людей любой системы, где живут с определением «свой–чужой», где мысль и свобода уходят на дальний план. Ярлык чужака был для него и в советский период истории, чужаком является Бердяев для политической модели и в наше время. Ни Булгакова, ни Бердяева, ни Шестова (тоже известный киевский оригинальный мыслитель) и подобных им мы не встретим в списках претендентов на звание «великих украинцев». И все потому, что Бердяев не вписывается в гуманитарную политику нынешних украинских властей, проходя, видимо, по списку «москалей» со всеми вытекающими для увековечивания их памяти последствиями.

Произведения Бердяева переведены на двадцать языков, во многих странах – в Германии, США, Японии и др. – собираются симпозиумы и конгрессы, посвященные изучению его творчества. Но сам он перед смертью говорил с горечью: «Мне готовят Нобелевскую премию, я имею теперь звание доктора, я стал известен во всем мире, кроме своей родины». «Чужой среди своих» – эти слова, пожалуй, наиболее точная характеристика великого христианского философа XX столетия Николая Бердяева.

Детство

Существует мнение, что практически нет мест в Киеве, связанных с историей жизни Бердяева, но это не так. Например, упускается момент крещения, а в биографии указывается, что крестили мальчика в Печерско-Спасской церкви. Для того чтобы понять, какой храм имеется в виду, можно посмотреть карту Киева за 1894 г., где на Печерске был только один храм с названием Спасская – известная нам как церковь Спаса на Берестове, примыкающая с севера от Киево-Печерской Лавры. До 1889 г. Спас использовался как приходская церковь, и только спустя 30 лет храм перешел в ведение Лавры, но службы в нем не проходили. 24 марта 1874 в этом историческом храме был крещен мальчик с именем Николай.

Детство Бердяева прошло в Киеве на Печерске – в уютно прислоненной к Киево-Печерской Лавре и городской крепости части старого города, застроенной монастырями и военно-крепостными учреждениями. В юношестве Николай часто проводил время в родовом имении в Обухове (раньше половина города называлась Бердяевка, а ныне – Песчаная). Здесь его отец построил каменную церковь с двумя престолами.

Отец Бердяева был киевским уездным предводителем дворянства, позже – председателем правления Киевского земельного банка. Все предки по мужской линии были военными. Бабушка Бердяева по отцу, в доме которой он жил, состояла в тайном постриге,  прабабка матери ушла в монастырь, но основная материнская родовая линия – это князья Кудашевы и потомки древнего французского рода Шуазель. Монахини, военные и французская знать – религиозность, аскетизм, воинственность, рыцарство и аристократизм, а также все мыслимые между ними противоречия – вот родовое наследие Бердяева.

В доме Бердяевых была большая библиотека. В десять лет Николай прочел Достоевского, который навсегда остался для него обожаемым писателем и мыслителем. В том же возрасте «играл» в Андрея Болконского, считая его своим вторым «я». Между тринадцатью и четырнадцатью годами освоил Шопенгауэра, а в четырнадцать, изучив Канта, труды Гегеля, «писал романы, а потом трактаты с философическими рассуждениями».

Вспоминая Киев своего детства, Бердяев несколько раз с особым чувством благодарности пишет о знаменитом книжном магазине Оглоблина на Крещатике: «Почти каждый день я ходил туда смотреть новые книги. Любовь в книжные магазины у меня сохранилась и по сей день». С нежностью и трепетом Бердяев вспоминал свои родные Липки: «Мир несколько иной, чем Печерск, мир дворянский и чиновничий, которого больше коснулась современная цивилизация, мир, склонный к веселью, которых Печерск не предполагал». Николай Александрович любил Киев и считал его одним из самых красивых городов Европы.

Юношество – путь взросления

Вторым известным местом в Киеве, в котором оставил свой след будущий писатель, является Владимирский Киевский кадетский корпус. Сейчас это монументальное здание голубого цвета находится в начале Воздухофлотского проспекта. Учился Николай Бердяев в Киевском кадетском корпусе, но жил дома, а не в интернате, как это было принято. Со своими товарищами, соответственно, имел мало общего, отчего «испытывал жгучее одиночество».
По Закону Божьему (тема касалась схемы богослужения) юный кадет однажды получил на экзамене единицу по двенадцатибалльной системе! Это был случай небывалый в истории кадетского корпуса. Более того, сам философ говорил о себе, что учился посредственно и всегда чувствовал себя малоспособным. Домашний репетитор однажды заявил родителям, что ему трудно заниматься с таким неспособным учеником. Парадоксально, но Николай никогда не мог решить ни одной математической задачи, не мог выучить четырех строк стихотворения, не мог написать страницы диктовки, не сделав ошибок. Его спасало только знание французского и немецкого языков. И в это же время он много читал и рано задумывался над смыслом жизни.

Третье здание, которое тесно связано с судьбой Бердяева, – Киевский Императорский университет Святого Владимира (ныне – им. Тараса Шевченко). В Киевском университете он учился сначала на естественном факультете, а затем на юридическом, но через три года был исключен и сослан в Вологду за участие в социал-демократическом движении. В студенческие годы увлекся научным социализмом, но позже осознал гибельность теории, которая обезличивает человека.

По подозрению в участии в тайном обществе был арестован и больше месяца провел в Лукьяновской тюрьме, которая была на окраине города. И это уже четвертое ныне существующее здание Киева, связанное с жизнью писателя. Влияния семьи Бердяевых хватило, чтобы смягчить участь сына, но оказалось недостаточно, чтобы освободить его. Через год политзаключенного все же приговорили к трехлетней ссылке на север, где он убедится, что российская революционная интеллигенция ему абсолютна чужда.

Вера

В ссылке начинается обращение Николая Александровича в христианство. У него не было резкого религиозного разворота, как у Достоевского. Решающим для постепенно свершавшегося обращения (как он сам писал) было стремление к духовной свободе, что явилось шоком для его революционных товарищей. Известный большевик (и психиатр по первой специальности) А. Богданов, позже создавший целую философскую систему, регулярно наведывался в гости к товарищу по ссылке и как бы невзначай задавал вопросы медицинского характера: как Бердяев себя чувствует по утрам, как он сегодня спал и т. д. Богданов считал его психически больным: не может же здоровый человек вот так вот взять и обратиться к Богу, вдруг стать философом-идеалистом! Оказывается, что в склонности к идеализму и метафизике Бердяева он видел признаки начинающего сумасшествия.

Пережив ссылку и оказавшись (после недолгого пребывания в Киеве) в Петербурге, Бердяев стал активным участником культурной жизни. Издавал совместно с С. Булгаковым журналы, спорил и дружил с Мережковскими, искал с их помощью новую Церковь и путем отрицания их религиозного сектантства пришел к православию. Мыслительный нравственный поиск привели Бердяева к христианству. Философ убедился в том, что духовность человека связана с духовностью Божественной, и больше от этой позиции не отходил.

Бердяев и его окружение

Самым большим богатством Бердяева, несмотря на внутреннее одиночество, были известные интеллектуалы того времени. Лишь то, что он лично знал и общался с известными богословами такой величины, как православные священники Сергий Булгаков и Павел Флоренский, философами Николаем Лосским, Иваном Ильиным, Семеном Франком, Петром Струве, Василием Розановым, Евгением Трубецким, Антоном Карташевым, поэтом Александром Блоком и др., говорит о многом. И, конечно же, большой вклад в становление его как философа сделали и представители западной философии, с которыми он общался в период своего изгнания и жизни в Европе.

Огромное значение для философа имело общение с людьми Церкви: епископами и священниками, богословами, профессорами. И хотя среди иерархов было не так много выдающихся и ярких мыслителей, не наблюдалось просветителей и особенных личностей, по мнению Бердяева, его всегда влекла религиозная сторона жизни. Он хорошо отзывался о простых священниках. Однажды вместе с друзьями даже посетил известных в то время старцев в Зосимовой пустыне, и один из них не оказал должного впечатления, а второй, по мысли философа, вполне соответствовал своему призванию. Откровенно говоря, Бердяев не находил чего-то особенного в представителях священства. Однако в своей биографии он выделяет встречу и общение со священником Алексеем Мечёвым (ныне прославленном в лике святых как праведный). Образ священника произвел на философа очень сильное впечатление. Также благоприятное впечатление на него оказал и священник Константин Всехсвятский.

Характер

Отметим и волевые качества и проявления Бердяева как человека духовного. Событием огромной духовной значимости для философа становится участие в крестном ходе 1918 г., возглавляемом свт. Тихоном, Патриархом Московским и всея России, когда никто из участников не знал, чем может закончиться эта акция и останется ли он жив. Ведь буквально за две недели до этого была расстреляна демонстрация в Петрограде.

Еще ранее, во время Февральской революции Бердяев также совершил очень смелый поступок, когда оказался в водовороте революционной толпы, окруженной войсками. Кровопролитие было неминуемым, если бы Бердяев не пробрался к солдатам. Он стал говорить речь, убеждая их не стрелять. Войска в тот день не выстрелили в людей.

После революции во время обыска и ареста в протоколе чекистов было записано: «Бердяев заявил, что он противник большевизма, потому что христианин». Подобное противление власти грозило в те времена как минимум тюрьмой, а могло закончиться и расстрелом.

Также ярким проявлением человечности является защита своего друга прот. С. Булгакова от нападок и критики по поводу его умозрений. Бердяев встал на сторону и Г. Федотова, получившего ультиматум от преподавателей Богословского института о несовместимости преподавательской деятельности в православном учебном заведении с написанием статей на политические темы. В период религиозного искательства в кругах эмигрантов и созидания т. н. живой церкви в противовес существующей Церкви Бердяев не примкнул к сектантским образованиям и критиковал их за фальшь и уход от евангельских истин. В Берлине и Париже Булгаков чувствовал поднимающуюся волну антисемитизма и писал статьи в защиту евреев, за что получал угрозы и оскорбления.

Философия свободы

Потомственный дворянин из влиятельной киевской семьи, Николай Бердяев в молодости увлекался левыми идеями. Четыре раза за свою жизнь он сидел в тюрьме: при царе – за марксизм, при советской власти – за вольнодумство. Его допрашивал лично Дзержинский, как и и немцы во времена оккупации Франции во время Второй мировой войны за выступления против нацизма. В 1920 г. Бердяев стал профессором Московского университета, а в 1922 г. по личному распоряжению В. Ленина в числе 160 крупнейших ученых России был выслан из страны. Сначала жил в Германии, потом до конца своей жизни во Франции.

Главной ценностью в философии Бердяева была свобода. В молодости он стал революционером во многом именно из-за тяги к свободе. Однако, как писал Бердяев позже, погрузившись в революционную среду, он понял, что, прежде всего, революционер духа и что внешнее освобождение является вторичным вопросом. В реальных революционерах, своих тогдашних товарищах, его поражали «страшное сужение сознания», глубокая внутренняя несвобода.

Бердяев не принял революционные события. В них он видел неправду, и его ужасало моральное вырождение, вступление общества в большую неизвестность. Постреволюционное будущее ему виделось как несдерживаемое насилие, уничтожение расы наилучших и уничтожение культурных традиций: «Я ощущал себя революционером духа, но совсем не революционером в социально-политическом отношении». Можно дискутировать по поводу мысли Бердяева «Самодержавие народа – самое страшное самодержавие, ибо воля одного и воля немногих не может так далеко простирать свои притязания, как воля всех, где человек зависим от непросветленного количества, от темных инстинктов масс», однако опыт диктатуры пролетариата заставляет в общих чертах согласиться с мыслителем.

Бердяев, находясь в Европе, предвидел постепенный отход от христианства. «Темные разрушительные силы, убивающие нашу родину, все свои надежды основывают на том, что во всем мире произойдет страшный катаклизм, и будут разрушены основы христианской культуры. Силы эти спекулируют на мировой войне, и не так уж ошибочны их ожидания... Жизнь народов Европы будет отброшена к элементарному, ей грозит варваризация».

Христианство и религиозная философия Бердяева

Все темы и исследования философа были связаны с христианством, в котором он видел истинную религию, соединяющую Бога-Христа с человеком, единственную и подлинную основу жизни, истории и культуры. К христианству Бердяев пришел в зрелом возрасте, сознательно оставался ему верен до конца своей жизни. Нельзя говорить о безоблачном его отношении с церковной системой и вообще о большой церковности философа. Однако не приходится сомневаться в личной православности Бердяева, об этом он не единожды писал, хотя и определял себя как «христианского писателя». Бердяев – создатель философии христианского персонализма; проблема человека проходит через все его произведения, но не менее существенной темой его философии было христианство. Сквозь призму христианства он понимал человека, его жизнь, историю и конечную судьбу. Философское понимание христианства складывалось в русле «нового религиозного сознания», религиозно-философского движения той части интеллигенции, которая, оказавшись вне Церкви, искала свой путь к Богу. Бердяев был страстно увлечен пафосом «богоискательства». Основные черты «нового религиозного сознания» – отрицание «школьного богословия», критика исторического христианства, склонность к гностической мистике как соединяющей личность непосредственно с Богом, вера в новую синкретическую религию христианства, которая наряду с особенностями исторических христианских общин примет новые формы сознания и культуры, – оставили глубокий след в миросозерцании Бердяева. Он становится убежденным сторонником переосмысления основных богословских и религиозных понятий христианства.

Работы Бердяева вызывали интерес и в среде западных церковных деятелей; католические и протестантские богословы изучали православие и характер религиозно-философской мысли, раскрывающейся на его почве. Наиболее же сильное влияние на западноевропейских мыслителей оказал именно Бердяев.

Мнения о нём

Читать Николая Бердяева, по мнению священника Александра Меня, «глубокое наслаждение для мысли и для сердца, когда проникаешь в мир этого свободного, этого прекрасного, возвышенного мышления, в мир этого человека, философия которого – о личности, о творчестве, о свободе – несет на себе печать несравненного благородства».

Архимандрит Киприан (Керн) местами критиковал Бердяева в его неверных и поспешных суждениях в той области, в которой ему, несмотря на богатство дарований, не было чего-то дано. «Надо понять, что нельзя приять Христа без Церкви, что внецерковное христианство бесплодно, так как оно превращено в отвлеченное умствование о божественном, и скучно, так как замкнуто в границы философской этики. Но для Николая Александровича Церковь, к сожалению, осталась такой же ‟объективацией”, как и многое другое». Однако о. Киприан пишет и о правоте Бердяева в том, что «соборность и церковное сознание – не внешний авторитет» и что «нельзя экстериоризировать моей совести в церковном коллективе», он прав, когда говорит отрицательно о «церковных процессах» и о всей вообще греховности, которая может появиться в церковной эмпирии.

В. В. Зеньковский полагал, что преувеличения и ошибки Бердяева не должны закрывать его веры в правду и свободу творчества: «Глубокая честность, искренность его работа мысли, огонь, пылающий в его творческих исканиях, страстная жажда истины делают его близким всякому православному сердцу».

Н. О. Лосский заметил, что Бердяев способен многих отошедших от Церкви снова вернуть в нее: «Есть лица, желающие быть более православными, чем само православие, и потому считающие творчество Бердяева вредным для Церкви. Они упускают из виду, что в исторической жизни христианства, как в церковной практике, так и в традиционных богословских учениях, есть много недостатков, которые оттолкнули широкие круги общества от Церкви. Чтобы вернуть их к Церкви, нужна работа таких светских лиц, как Бердяев, которые показывают, что эти недостатки могут быть устранены без утраты основ христианской Церкви. Выражая существенные истины христианства новым языком и в своеобразных понятиях, отличных от стиля традиционного богословия, такие философы, как Бердяев, побуждают вновь интерес к христианству в умах множества лиц, отвернувшихся от него, и могут привлечь их к Церкви. Сохранение и дальнейшее развитие христианкой культуры, защищающей абсолютное достоинство личности, получает мощную поддержку благодаря творчеству таких философов, как Бердяев, за что хвала и честь им».

Православный философ Г. П. Федотов был уверен, что именно Бердяев впервые открыл Западу все богатство и сложность, всю противоречивость и глубину русского религиозного гения. Бердяев – один из самых читаемых философов в мире, что вовсе не свидетельствует о равнозначности восприятия им написанного. Так, иеромонах Серафим (Роуз) считал, что Бердяев странно совмещает христианство и язычество и его нельзя считать авторитетом для Церкви. «То, что его до сих пор называют в некоторых православных кругах ‟православным философом” и даже ‟богословом” – всего лишь печальное следствие религиозного невежества нашего времени».
В контексте «исторического делания» прот. А. Шмеман говорил так: «...в этом возврате к исторической ответственности, к осознанию христианства «солью мира» – вечная, негаснущая заслуга русской религиозной мысли. Это сознание ответственности за мир, культуру, за человеческое общество, за все ценности – роднит Хомякова, Соловьева, Федорова, Достоевского, Булгакова, Бердяева, Карташева, Зеньковского, Федотова, при всем разнообразии их подхода к этим проблемам и предлагаемых решений».

Дух Вечности

И сегодня, спустя семь десятилетий после смерти Бердяева, не прекращаются споры вокруг его имени, вокруг его огромного творческого наследия. В истории философии Николай Бердяев всегда будет стоять несколько особняком – слишком честной и открытой была его мысль, направленная на самые острые и болезненные вопросы человечества.

Он возвращал философию в лоно античных мыслителей – Сократа, Платона, Аристотеля. Они мыслили так, словно жили под раскинувшимся звездным небом, тайны которого были на расстоянии их вытянутой руки. Бердяев буквально вырвал философию из пут наукообразного доктринерства, обернув ее вновь лицом к Смыслу Жизни. Он утвердил свободу персонального обращения с любой идеей, любым объектом познания, отстоял интуитивный поиск истины, независимый от предшествующих исканий и интерпретаций. Он полагал, что предназначение философа – интеллектуально выражать идею человека, его творчества и свободы. Кажется, ни один из мировых мыслителей не обретал объекты познания в такой интимной и глубокой простоте. Во всех своих трудах Бердяев отстаивал свободу личности. Это порыв к свободомыслию, желание проникнуть в суть проблем человека.

Признание

В Париже, в год приезда, Бердяеву удалось учредить Религиозно-философскую академию, в которой он прочел множество лекций на самые разнообразные религиозные, философские, литературные темы, он был также одним из основателей Лиги православной культуры. Кембриджский университет (Англия) присвоил Бердяеву звание доктора Honoris causa. До него такой чести удостаивались только двое русских – И. С. Тургенев и П. И. Чайковский.

Автор более 40 книг и 450 статей, Бердяев самый известный в мире русский философ; почти все его книги переведены на иностранные языки. На Западе в течение длительного времени о православии, русской философии и коммунизме судили по работам Бердяева. Несомненно влияние его на развитие европейской философии, в частности персонализма. В СССР Николай Бердяев был объявлен «классовым врагом»; его книги стали доступными только в конце ХХ века.

Прощание с миром

«История не щадит человеческой личности и даже не замечает ее, – писал мыслитель. – Я пережил три войны, из которых две могут быть названы мировыми, две революции в России, малую и большую, пережил духовный ренессанс начала XX века, потом русский коммунизм, кризис мировой культуры, переворот в Германии, крах Франции и оккупацию ее победителями, я пережил изгнание, и изгнанничество мое не кончено. Я мучительно переживал страшную войну против России. И я еще не знаю, чем окончатся мировые потрясения. Для философа было слишком много событий: я сидел четыре раза в тюрьме, два раза в старом режиме и два раза в новом, был на три года сослан на север, имел процесс, грозивший мне вечным поселением в Сибири, был выслан из своей Родины и, вероятно, закончу свою жизнь в изгнании».

Умер Николай Бердяев 23 марта в 1948 году с пером в руках за письменным столом, на котором лежала раскрытая Библия (в последние годы он всё больше читал Священное Писание). Книга «Царство Духа и царство Кесаря» так и осталась незавершенной. Похоронен великий философ в Кламаре, а отпевал его архимандрит Николай (Еремин), настоятель Трехсвятительского подворья, находящегося в юрисдикции Московского Патриархата. При жизни философ построил церковный алтарь и украсил его иконами XIX столетия. Дом, который Бердяеву подарила состоятельная слушательница его лекций в Сорбонне, после смерти писатель завещал Русской Православной Церкви. Здесь постоянно проживает несколько монахов, их кельи – бывшие комнаты бердяевского дома. И теперь Литургию священники православной церкви служат прямо в доме Николая Бердяева.

Кем же был этот непризнанный на родине гений, о чем думал и какие принципы исповедовал? Попробуйте сами ответить на эти вопросы, ближе познакомившись с его  творчеством. А мы предлагаем вашему вниманию несколько мировоззренческих цитат Николая Бердяева. Быть может, они помогут вам открыть для себя философию великого киевлянина.

«Человек есть существо, целиком зависимое от природ, от мира и государства, если нет Бога. Если есть Бог, то человек есть существо независимое. И отношение к Богу определяется не как зависимость человека, а как его свобода».

«Вера в бессмертие есть не только утешительная вера, облегчающая жизнь, она есть также страшная, ужасная вера, отягчающая жизнь безмерной ответственностью».

«Когда не обладаешь мудростью, остается любить мудрость, т. е. быть философом».

«Пусть я не знаю смысла жизни, но искание смысла уже дает смысл жизни».

«Руководиться в своих нравственных актах любовью к добру, а не к человеку, к живым существам и значит практиковать этику, противоположную христианской, евангельской, быть фарисеем и законником. Выше же любви к ближнему, к человеку стоит лишь любовь к Богу, который тоже есть конкретное существо, личность, а не отвлеченная идея добра… ‟Добрые дела”, которые совершаются не из любви к людям и не из заботы о них, а для спасения собственной души, совсем не добрые. Где нет любви, там нет и добра».

«Чудо должно быть от веры, а не вера от чуда».

«Национальность подменила Бога. У меня есть настоящее отвращение к национализму, который не  только аморален, но  всегда глуп и смешон, так же как и индивидуальный эгоцентризм».

«В действительности Евангелие было благой вестью о наступлении Царства Божьего, что и есть почти единственное его содержание. Царство Божье не есть личное спасение, Царство Божье есть также социальное и космическое прeобpaжeниe».

«Через одиночество рождается личность».

«Личность есть неизменность в изменении. Субъект изменения остается одним и тем же лицом. Для личности разрушительно, если она застывает, останавливается в своем развитии, не возрастает, не обогащается, не творит новой жизни. И так же разрушительно для нее, если изменение в ней есть измена, если она перестает быть самой собой, если лица человеческого больше нельзя узнать».

«…Христианский мир мало знает православие. Знают только внешние и по преимуществу отрицательные стороны Православной Церкви, но не внутренние, духовные сокровища».

«Нация, государство, семья, внешняя церковность, общественность, социальный коллектив, космос – все представляется мне вторичным, второстепенным, даже призрачным и злым по сравнению с неповторимой индивидуальной судьбой человеческой личности».

Андрей Герман