Ещё Ф. М. Достоевский блестяще описал ужас бесполезности в «Записках из мёртвого дома».  Тем не менее миллионы людей на земле каждый день вынуждены «собирать волю в кулак» и уныло брести на нелюбимую работу, ощущая полное отчуждение от своего труда.

Избитые замечания типа «всегда можно найти возможность заниматься любимым делом» часто кажутся нерабочими в условиях роста безработицы и отсутствия альтернативных предложений на рынке труда. Как быть человеку в подобной ситуации? Как справляться с отчаянием и отвращением к собственной жизни? Каково вообще христианское отношение к работе: труд – это кара за грехопадение («в поте лица твоего будешь есть хлеб» (Быт. 3:19)) или возможность прославления Бога, выполнения своего призвания, на что делают акцент протестанты? На эти и другие вопросы отвечает иерей Димитрий Агеев, клирик храма Всех Скорбящих Радость (Москва).

– Пример труда показал нам Творец, Который, как повествует Книга Бытия,  6 дней трудился, а 7-й день отдыхал, наслаждаясь Своим творением. Трудился в удовольствие, очевидно, и Адам в Эдемском саду, нарекая животных. Однако сложился как-то стереотип, что труд – продукт исключительно грехопадения, связан с ситуацией дискомфорта, «пота лица твоего»… С чем связано возникновение этого заблуждения, как Вы думаете?

– Полагаю, что стереотип труда как продукта исключительно грехопадения существует в головах тех людей, которые всю жизнь на Земле воспринимают как наказание от Бога. И тогда, разумеется, все, что требует какого-то усилия, – это наказание за что-то… Конечно, в идеале труд должен приносить удовольствие. Но такое, к сожалению, бывает не всегда. Но в любом случае, даже если труд в радость, итогом его будет «пот на лице». Труд не бывает легким. И для того чтобы прокормить себя теперь (после грехопадения), человеку надо трудиться «в поте лица». Хлеб отныне достается нам не бесплатно.

Всегда хочется найти какое-то оправдание ситуациям, поступкам, которые нас не устраивают. Нам не нравится работать в принципе, мы устаем, работа не приносит удовольствия. Но при всем этом мы не можем от нее отказаться. Мы вынуждены этим заниматься и изменить этого (пока) не получается. Значит это наказание!

Думаю, что важно то, как ты относишься к своей работе. Замечательно и важно, чтобы она приносила радость. Это связано изначально с выбором профессии. Поэтому важно сделать правильный выбор. Слушать свое сердце и следовать за призванием. Слушать не родителей, не тетей и дядей, а слушать себя. И не бояться менять свое решение. Пока не поздно. Я всегда говорю молодым людям, когда они приходят ко мне за советом: у молодости есть особая привилегия – начинать заново. Не бойтесь пробовать, начинать заново. Пока еще можно изменить. Иначе после 30… 35… 40… это будет сделать гораздо тяжелее, да практически невозможно. Накапливается масса условий, условностей, сложностей, обязательств… уже многое и многие зависят от вас. И менять что-то слишком сложно. Остается покориться существующему положению.

И тут кто-то смиряется с той работой, что выпала/досталась, лишь изредка мечтательно и грустно вздыхая. А кто-то начинает активно страдать, не находя никакой сублимации в семейной жизни или общественной. Я думаю, что женщинам в какой-то степени в такой ситуации (с нелюбимой работой) легче, чем мужчинам. Женщина и на работе думает постоянно о семье, детях, и домой пришла – сразу растворилась в семье и забыла о работе. Ну, в большинстве своем. А мужчине более важна самореализация на работе. И если этого нет, то неудовлетворенность от работы рождает комплексы и обиды. Конечно, в наш век многие вещи поменялись и социальные отношения женщин и мужчин теперь несколько иные, чем даже 20 лет тому назад. Но все же на своем опыте общения с прихожанами я могу делать такие выводы.

Если же пока не получается найти работу по душе, вынуждены работать на тяжелой, нелюбимой работе, надо научиться относиться к ней как к работе. И не ждать большего. Ты работаешь для денег. Это необходимо. Но ты вышел и забыл, сбросил из сердца, как хлам со стола. И завтра с чистого листа. И дома не вспоминать и не страдать. А получать радость и удовольствие от других вещей. Близкие и любимые люди – в первую очередь.

Христос ведь был сыном плотника. И сам знал это ремесло, помогая с детства Иосифу. Нам неизвестно, был ли Иосиф счастлив в своей работе или же занимался ею по смирению и безысходности. Но мы знаем, что святое семейство было счастливой семьей. Уверен, что в этом немаловажную роль играло и играет правильное отношение к труду.

– Многие говорят о том, что в православии нет разработанного богословия труда, в то время как в западной теологии, казалось бы, проблемы труда достаточно изучены. Якобы всё, что встречаешь о труде в православной мысли, – в основном вопросы послушания из аскетической монашеской практики. Так ли это, и если да, то почему сложилась такая ситуация?

– Мне сложно ответить на этот вопрос. Я, к сожалению, не знаком хорошо с западной богословской мыслью на эту тему. Что касается позиции Русской Православной Церкви на этот счет, то она выражена в документе 2000 года – «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви». Там, в том числе, сформулированы положения о собственности, труде и его плодах. Это официальная позиция нашей Церкви. Основная мысль православного богословия по этому вопросу: спасение является главной целью человеческой жизни. И в этом смысле «богословие труда» теснейшим образом связано с антропологией. Православная этика труда предполагает преображающее и бережное отношение ко всему, что создано Богом и помогает человеку сформировать своё отношение к труду в его самых различных проявлениях.

В эмиграции теме православного осмысления труда посвятили свои работы архиепископ Иоанн (Шаховской): «Православное отношение к деньгам», «Христианское отношение к богатству и бедности», религиозный философ и психолог Семён Франк: «Духовные основы общества». Нельзя не вспомнить работы отца Сергия Булгакова «Христианство и труд» и «Философия хозяйства».

Но еще раз повторюсь, я не специалист ни в области богословия, ни философии. Что же касается творений святых отцов, то у них можно встретить немало мыслей о труде. Нужно понимать, что отцы писали (или за ними записывали) свои мысли для собратьев-монахов, а потому там важное место уделяется послушанию и смирению, как вы правильно заметили. Но я думаю, что стяжание этих добродетелей не будет лишним и для обычных мирян. Напротив, поможет нам в отношении не только к работе, но и вообще ко всему, что так или иначе связано с общением.

– Многие исследователи пишут о том, что одной их характерных черт тоталитарной культуры было требование выполнять бесполезную работу. Эта практика на почве советских реалий иронично показана, например, в одном из выпусков т/с «Фитиль». В истории одной  из серий  рабочему на железнодорожной станции за день поступило огромное число взаимоисключающих указаний и инструкций, а он, предугадывая такой расклад, вообще ничего не делал – в итоге получил ещё и похвалу от начальства. Но в реальности такая ситуация зачастую имела мало общего с юмором, а была скорее чревата как плачевными экономическими последствиями, так и печальными экзистенциальными (ломалась личность человека и пр.). Каков механизм насилия над личностью в данном случае?
 
– Насилие ужасно и недопустимо в любых проявлениях: заставляют ли вас делать ненужную работу или же издеваются, когда вы делайте крайне важную и ответственную работу. Итог один, и он плачевный – обида, опустошение, душевная травма. Любое насилие – грех, и это очевидно.

Как этого избежать? У меня нет инструкций на этот счет. Убежден, что на любом руководителе лежит большая ответственность за тех людей, которые тебе вручены властью и Богом. Об этом необходимо помнить. Ты должен жалеть подчиненных. Ты должен о них заботиться. Ты должен знать их радости и горести. Ты не должен ко всем относиться одинаково. У каждого свою нюансы, особенности, сложности… И потому требования к каждому нужно выдвигать разные. Один работает, чтобы не было скучно дома, а другая – от большой нужды, у нее трое детей и муж алкоголик. Первого можно уволить, если не понимает с третьего раза и бездельничает, а вторую надо терпеть.

– В советской культуре известен период «эпохи дворников и сторожей», когда, например, деятелям культуры казалось внутренне более органичным работать в сферах физического труда, не культуры, а творить в свободное от работы время, не идя на компромиссы с собственной совестью, ценностями, вкусом. Так, Цой трудился кочегаром, известный питерский панк Сергей Гаккель – на железной дороге и лесоповале и пр. В современном мире даже в условиях давления на свободу человека трудно представить интеллигента, намеренно взявшего метлу в руках для сохранения внутреннего достоинства и чести.  Чем это можно объяснить, как Вы думаете? Концом эпохи физического труда?

– Физический труд и правда во многом исчез из нашей жизни. А его остатки мы с легкостью передали гастарбайтерам. Это теперь их удел: подметать, укладывать асфальт и разгружать вагоны. Можно долго рассуждать, хорошо это или плохо, но это данность.

Что же касается советской эпохи, то «деятели культуры», как вы выразились, в котельных не работали. Деятели культуры сидели на своих местах, а в котельных творили люди, которые к официальной культуре никакого отношения не имели. И они сформировали подпольную, андеграундную культуру. Цой, Гаккель трудились кочегарами и на железной дороге не потому, что укладывание шпал им было более «внутренне органично», а потому, что никто их на работу в областную филармонию или ДК Мехкомбината не приглашал. Тогда существовал закон о тунеядстве, да и зарабатывать на жизнь надо было как-то. Работа в котельной оставляла возможность и время для творчества, что и требовалось рок-музыкантам. Многие художники, как мы знаем, трудились оформителями в заводских домах культуры или же работали в издательствах, оформляя литературу мало им интересную. Всегда в жизни приходится чем-то платить. Но нужно постоянно сравнивать чаши весов, делая выбор: то, что ты приобретаешь, стоит принесенной жертвы?

Это к вопросу о мифе про сохранение «внутреннего достоинства и чести» в совке. Я помню хорошо то время. Поверьте, возможностей для выбора было немного. И состояние внутренней свободы не зависит от свободы внешней. Можно быть человеком внутренне свободным при совершенно ужасных внешних обстоятельствах, тому препятствующих. Хотя и сложно.

Сегодня деятель культуры может гораздо больше заработать на разговорах про «давление на свободу», нежели чем в кочегарке.

– Известны  парадоксальные слова О. Э. Мандельштама: «Есть блуд труда, и он у нас в крови». Как их можно объяснить, на Ваш взгляд?

– Думаю, что речь идет о советском революционном отношении к труду, когда труд объявлен целью и ценностью сам по себе, безотносительно к результатам. И следствие этой неразборчивости труда в его профанации и уродстве. Не могу сказать, что это мое любимое стихотворение Мандельштама. Мне сложно его понять.

– Часто говорят о том, как важно найти «своё призвание» в жизни. Например, прот. Александр Шмеман писал  о важности «отождествить себя до конца с "призванием", с замыслом Бога о себе, но раскрываемом не в "себе", а в Боге...» Как определить, в чём именно состоит моё призвание, какие критерии?

– Как найти свое призвание в жизни… Если бы я точно знал и у меня была инструкция на этот счет, то я бы с радостью делился этим секретом со всеми. Чтобы все были счастливы. Но я этого, увы, не знаю. Важно слушать свое сердце. Не бояться делать выбор, а сделав его и поняв, что ошибся, поменять. Мне кажутся немного надуманными попытки «понять, что от тебя хочет Бог». Определись для начала, что ты хочешь делать в этой жизни? И начни это осуществлять, а там уж станет понятно: есть благословение Божие на это или нет. Бог хочет от человека одного – чтобы он был радостным и счастливым. Для этого Творец и создал человека. И Бог дает нам все необходимые возможности, чтобы мы стали радостными и счастливыми сами, более того – помогли Ему сделать радостными и счастливыми близких нам людей. В этом Его замысел о нас.

Я расскажу свою историю. Лет в 14 я понял, что хочу стать священником, и больше ни о чем другом не думал. Когда же окончил школу, то вдруг испугался – мое ли это… Пора было подавать документы в семинарию, а я все медлил. И в конечном итоге решил подождать еще год: поработать в храме и подумать. Надо ли говорить, что это было волнительно для моей мамы, которая переживала, что я останусь «у разбитого корыта». Она стала уговаривать меня не терять год и поступить хотя бы на филологический факультет, так как раньше я хотел изучать литературу: «Поступи на филологический, проучись там этот год и думай: твое или не твое, потом решишь все же поступать в семинарию – бросишь и поступай в семинарию, а передумаешь – так уже год проучишься, не потеряешь его потом». Я послушался маму, пришел с документами в вуз. Перед дверью приемной комиссии стояли мальчики и девочки, большинство с родителями, все волновались… Я посмотрел на них и подумал: «Вот я поступлю и буду занимать чье-то место, потому что учиться все равно не буду, не хочу». Я понял, что это не мое. Еще не был до конца уверен, что пойду в семинарию, но понял в тот момент совершенно отчетливо, что и это не мое. Я не стал подавать документы на филологический. Год работал, а потом все же поступил в духовную школу. И никогда не жалел: ни о «потерянном» годе, ни о своем выборе. Надо слушать свое сердце. И молиться. Господь никогда не оставит. Он поддержит, укрепит, поможет увидеть многие сокрытые до определенного моменты стороны, которые сделают унылую работу интересной. Это не пустые слова. Я это знаю на собственном опыте. Уже сделав свой выбор, будучи священником, я часто оказывался в ситуации, когда мне приходилось заниматься совсем не тем, чем хотелось бы. Я не хотел ехать учиться за границу – меня направили; мне была абсолютно неинтересна политика – меня назначили сотрудником представительства при ЕС, только привык и втянулся – отозвали и поручили заниматься административной работой, коей я был совершенно чужд; сейчас возложили хозяйственные послушания – что никогда не было моим «коньком»… Всякий раз выбор священноначалия был прямо противоположен моим желаниям. Не могу сказать, что мне было легко смириться. Но я воспринимал это как волю Божию. И никаких сомнений в этом спустя некоторое время у меня не оставалось. На всяком новом месте, новой работе я был счастлив. Да, мне не все нравилось и нравится в том, чем приходится заниматься, да я себе иначе представлял свое служение. Но у меня есть главное: возможность служить Богу и людям. Я этого хотел. Остальное воспринимаю как плату за возможность служить. И скажу честно, плата абсолютно адекватная. Не говорю уж о том, что это тоже приносит пользу (надеюсь) Церкви и людям.

– Интересно, что и пастыри, и психологи проявляют солидарность в предостережении не сводить личность к её роду деятельности. «…Сведения о профессии личности ничего не говорят нам о личности как таковой и не содержат ключ к разгадке тайны: ‟Кто есть человек?” и ‟Кто я?”» – писал Эрих Фромм. «Нужно заходить по ту сторону параметров, свойств, доходить до сути и там находить Другого. Не сводить Другого к его свойствам – он всегда больше их», – ещё более радикально призывает в одной из воскресных проповедей  прот. Вячеслав Рубский.  Как же тогда пробраться к Другому, минуя все эти «маркеры»? И возможно ли полностью игнорировать их, не утопия ли это? И каково тогда соотношение «призвания», «замысла Бога обо мне» и моей деятельности?

– Мне кажется, что личность вообще ни к чему сводить не надо, кроме одного – Бога. Человек – творение Божие, и каждая личность индивидуальна и неповторима. И в этом ее удивительная ценность и важность. Что касается возможности «разгадки через профессию», то, конечно, внешние признаки никогда не могут до конца нам дать полное представление о человеке. Хотя и могут помочь в этом. Если человек работает дворником, мы не можем утверждать, что он лишен романтизма или не одарен творчески. Это никак не связано. Но вот если человек работает, как Шариков, «в очистке» – отлавливая и уничтожая бездомных животных, то это все же может нам дать некоторое представление о личности, пусть и неполное. Русская пословица «По одежке встречают» – какой бы банальностью нам ни казалась – не лишена смысла. Мы действительно составляем первое впечатление о человеке по «маркерам», среди которых и профессия. Важно, чтобы маркеры не превращались в штампы. По-настоящему узнать Другого возможно только в общении. А подлинное человеческое общение – это всегда общение двух личностей, за которыми стоит Бог. Потому что Бог не просто так посылает нам встречи в этой жизни. Порой встречи радостные, а порой – нежеланные, но от которых никак не получается избавиться. Бог пришел на эту землю в образе Человека, и потому Он всегда отвечает на наши вопросы, просьбы через Другого. Если в каждом человеке, который встречается нам в жизни, мы будем стараться увидеть Христа, то наше общение будет совсем иным. Это сложно, но опыт святых, и живших давно, и наших современников, показывает, что это возможно.

Беседовала Анна Голубицкая