А вы знаете, что открыл Христофор Колумб? 
Отказ от образованности  сужает  мирок  человека до валенок, копеек да капусты, уверен Артем Перлик.

В Оптину пустынь, чтоб увидеть старцев, приходили уникальные мыслители и писатели: Николай Гоголь, Алексей и Лев Толстые, Федор Достоевский, Владимир Соловьев, Константин Леонтьев, Иван Киреевский и другие. Все они, слишком много понимавшие и умевшие, искали у старцев возможности небесным взглядом взглянуть на их дело и жизнь. Писатели желали соотнесённости с небом своего труда и устремлений сердца.

Гоголь вошёл в скит к старцу Макарию в большом унынии, а вышел сияющий и радостный и сказал стоявшим рядом монахам, что старец – единственный из всех виденных писателем людей, кто и вправду может отвести на реки воды живой. И это понятно, ведь творческая грань образа Божьего в нас, отвечающая за жажду умножать красоту, находит своё основание и утверждение во Всевышнем, без Которого даже самые высокие духом люди ощущают себя нищими.

Как-то другой оптинский старец Нектарий подвёл к окну одного человека и, указав на красоту мира, сказал, что когда-то тут не было ничего, но потом было сотворено всё. Так и человек, обращённый сердцем к Источнику жизни и преклонивший колена перед Высшим, обретает свободу благодарить за всё. А умеющий благодарить твёрдо знает, что на земле нет и не было такой боли и трудности, которую Поэт нашего мира не сумел обратить бы в добро.

Люди эпохи Возрождения, подобно античным мудрецам и отцам Церкви, тем же оптинским старцам, старались вместить в своей душе всё мироздание.

Григорий Богослов, например, писал стихи и книги, разбирался в тончайших вопросах философии и богословия, отыскал средства, укрепляющие здоровье в старости, опытно проходил молитву и интересовался всеми областями человеческого знания. О нём и его друге Василии Великом говорили, что они разбираются в античной философии лучше самих философов.

Святая Хильда Уитбийская прививала интерес монахов и священников к античной классике, учила их писать стихи. Она была уверена, что приобщение клириков к классической культуре позволит им быть более зоркими в различении добра и зла и поможет видеть, как Господня слава звучит во всей мировой красе. Хильда, будучи одной из известнейших древнеанглийских игумений, собирала вокруг себя образованных людей, и одним из её учеников стал святой Кэдмон, прославленный Церковью как поэт.

Святой Коламба Шотландский равно знаменит как преподобный, миссионер, знаток книг и поэт, притом он писал стихи далеко не только на непосредственно религиозную тематику, так как знал, что главное, чтобы в произведении сияла благодать, а тогда оно станет для читателя вестью из Небесного Иерусалима, даже если там будет говориться о птицах, пчёлах, древних городах или мифических героях.

Но современному обществу, как правило, нет дела до этих великих имён. Как-то на зачёте я спросил у студентов, что открыл Христофор Колумб? Они глупо улыбались и опускали глаза. Некоторые говорили, что этот вопрос не касается изучаемого ими предмета.

Людям кажется, что лучший девиз современности «Каждый специалист для своего дела, а каждое дело – для специалиста». Вот только в него не входят все те великие слова и мысли, которые создавали мудрейшие и лучшие люди земли. Подлинное знание, не говоря о мудрости, стало столь же редким, как в средневековье. Человек становится способен только запустить Windows и заказать товары по интернету. А ведь из седой древности известно, что умение чинить и собирать вещи не есть умение. Подлинное знание не может не быть гуманитарным, ибо именно оно осмысляет мироздание во всей его целостности, и здесь философия может куда больше физики (которая тоже очень интересна, но как часть целого).

Недавно я заговорил со знакомым о великом китайском поэте Ду Фу. Знакомый, Ду Фу не читавший, сказал: «Я больше люблю Пушкина». Беседуем дальше. Оказывается, он последний раз читал Пушкина ещё в школе, то есть больше двадцати лет назад.

А ведь всего на одной великой и верной фразе любого гения можно построить праведность души нашей...

Как говорил Иосиф Бродский, человеку, читавшему Диккенса, гораздо сложнее выстрелить в себе подобного, чем человеку, Диккенса не читавшего. А святой Нектарий Оптинский был уверен, что «Господь не только не запрещает, но и требует, чтобы человек возрастал в познании». И это познание касается всего мира вообще, а не только толкования Писания. Сам Нектарий, к примеру, знал несколько языков, постоянно читал классику, следил за всеми достижениями современных ему наук и радовался тому, как много Бога в этом хорошем мире. Отказ от образованности есть нежелание различать Божью премудрость, заключённую в бытии и делающую всё хорошим. И этот отказ никогда не делает человека мудрее, а только сужает его мирок до валенок, копеек да капусты.

Конечно, есть и по-настоящему образованные студенты.  Я до сих пор нахожусь под впечатлением того, что одна выпускница продемонстрировала на моей лекции знание работ Кьеркегора и Платона. Я видел и студентов, которые читали платоновские «Ион» или «Апологию Сократа», одна студентка читала Канта. И на одной из лекций встретил человека, который читал библейскую «Книгу Товита». Это, конечно, не весь список образованных людей, которых я видел. Но я встречал и тех, кто искал на карте столицу Антарктиды, а на вопрос «Что открыл Колумб?» – отвечал: «Колумб открыл этих...»

Я принадлежу к тому поколению людей, среди которых считалось нетактичным не знать, например, столицу Непала или особенности флоры и фауны бассейна Амазонки. В современном мире, как говорил об этом А. Генис, «интернет заменил эрудицию». Но я прожил уже много лет и вижу, что всё в этом мире, чего ни коснись, может принести радость. Мы ведь с вами (да ещё и многие люди) любим эту землю, а потому нас захватывает и восхищает всё! И барионная асимметрия вселенной, и парадокс электрона, и война Тайра и Минамото, и чин средневекового посвящения в рыцари, и стихи Сайгё и Ли Бо.

И здесь невозможно не восхититься древней и такой современной мыслью отцов, старавшихся вобрать в сердце всю красоту мирозданья, ответить на всё благодарностью и ликованием, постоянно трудиться в познании сущего и радоваться множественности окружающей всех нас красоты.

Артём Перлик