Рассказ отца Владислава о буднях в протестантской общине, о моменте выбора между земными благами и служением Истинному Богу, об обустраивании общинной жизни, о помощи переселенцам и пострадавшим в АТО солдатам, о духовных проблемах людей, переживших бомбежки — в интервью главы Синодального отдела по социально-гуманитарным вопросам, настоятеля храма во имя свт. Луки (Крымского).

Материал публикуется в рамках проекта «Приход месяца». В течении месяца мы будем рассказывать о жизни одного взятого прихода, о настоятеле храма, клире, прихожанах, об инициативах, всех тонкостях и особенностях общинной жизни.

«О моем приходе в Православие можно в старости книгу написать»

— Отче, каким образом Православие стало для Вас близким и родным? И повлиял ли кто-нибудь на Ваш выбор?

— История с моим осознанным приходом в Православие такая, что можно в старости будет целую книгу написать. Если кратко: я всегда понимал, что в моём существовании должен быть высший смысл...

Крещен я был в детстве тайно, в церковь родители не ходили. Но сколько себя помню, ложась спать, я всегда подолгу размышлял о своей жизни: вот я вырасту, выучусь, женюсь, поступлю в институт, потом получу квартиру или дом свой построю, будут жена, детки, в общем, всё будет хорошо. И тут я себе ставил запятую. А дальше что? А дальше — смерть!

И в этот момент становилось очень страшно. Меня то в жар, то в холодный пот бросало: неужели я живу, чтобы в конечном итоге умереть? Подозреваю, что это Дух Святой так действовал. Сначала это было неосознанное понимание Бога.

Эти поиски со временем, на заре 90-х годов, привели меня в молодёжную протестантскую организацию. Господь уберёг, я не принял там инициацию, хотя успел в этой среде добиться карьерных успехов — был руководителем миссии на Урале. В это время пришло глубокое осознание: если заблуждаюсь сам, то это погибель не только для меня, но и для тех людей, которые оказались под моим началом (а это два города: в одном — 400, в другом — 500 человек).

Несмотря на то, что это были постперестроечные времена, и люди зарплаты по полгода и более не получали, у нас было щедрое финансирование. И я воспользовался этим – выписал из-за границы духовную литературу. Было такое издательство в Брюсселе «Жизнь с Богом», организованное католическим братством. Они издавали в том числе и православную литературу, распространяли ее по всему миру.

Я отправил письмо с заказом, и через полгода мне пришла огромная посылка с книгами. Учитывая то, что тогда был духовный голод, и издательство православной литературы на постсоветском пространстве начало только-только возрождаться, эти книги были просто на вес золота.

Вот и я обложился книгами, получив доступ к разным христианским верованиям. Сейчас бы мы назвали это «сравнительным богословием». И в первую очередь меня волновал вопрос спасения души. С какой стороны не подойду к этой проблематике, вижу, что в Православии этот вопрос раскрыт лучше и раньше, чем в других христианских деноминациях.

В конечном итоге я пришёл к выводу: всё, что касается спасения души, в абсолютном полном смысле есть только в Православии. На тот момент мне были не понятны вещи более второстепенные, например, иконы, моления за усопших и т.д. Это непонимание некоторое время сдерживало меня. Но когда я понял, что спасение в Православии, а сам непонятно куда иду, и за мной почти тысяча человек, то принял решение – уйти.

Понимал, что потеряю материальные блага, лишусь возможности карьерного роста. Людям зарплату не платили по полгода, а у меня бывало в кармане до 2-3 тыс. долларов. Все меня уже видели в зарубежных христианских университетах, очень многие мне даже завидовали и хотели бы оказаться на моём месте. А я сделал другой выбор – осознанно вернулся в Православие. И… потерял всё.

Лишился жилья, работы, почета, уважения. Начал все с нуля. Нашел какой-то уголочек, устроился в библиотеку при первом православном книжном магазине в Днепропетровске. Эта библиотека была организована Союзом Православной Молодёжи «Свет», кстати – самой перовой зарегистрированной молодёжной православной организацией постсоветской Украины. И все стало по-другому... Я понял, что все в моей жизни связано с молодежью, и никуда мне от молодых людей не деться.

«В Православии я встретил не просто умных, а духовно мудрых людей»

— А встречались ли Вам мудрые наставники?

— Два года прожил в одной квартире с лютеранским пастором, который приехал из Канады. У него было три высших образования, одно из них богословское. Умнейший человек. А в Православии я встретил не просто умных, а по-настоящему духовно мудрых людей. 

По благословению Днепропетровского Владыки Иринея я попал к духовнику, не просто умудрённому старостью, но — духовно умудрённому человеку. Он стал моим первым духовным наставником, сумел «выбить» у меня из головы весь протестантизм, а главное – учил меня жить по-христиански, по православному, по-настоящему…

Слава Богу, Который не оставлял меня никогда, не дал погрузиться в протестантское учение, и все то, что я «зацепил» оттуда, Господь твёрдой рукой духовного отца помог отбросить.

И начался мой рост в Православии. Это была «долгая дорога в дюнах». Были взлёты, были падения. Господь приучал меня идти за Ним, искать Его. В последний момент перед окончательным решением осознанного возвращения в Православие, я понял, что «умных доводов» не хватит, здесь нужна молитва, горячая молитва. Было и бесовское страхование, т.е. бесы устрашать пытались: буквально физически зловоние ощущалось вокруг. Помню, молился, упав на колени возле дивана: «Господи, мне нужен только Ты! Одни говорят одно, другие – другое, но мне не надо ничего, мне нужен только Ты!»

Утром проснулся в том же молитвенном положении. Поспать получилось всего час-два, но я был бодр, как будто проспал часов 12. На душе — буквально Пасха. У меня ни тени сомнения не осталось: мой дом – Православие. И я побежал в храм, побежал на Исповедь. Меня исповедали и допустили к Причастию (как я упоминал ранее, инициации в протестантизме я не проходил).

И вот иду я после своего первого Причастия, буквально ощущаю этот праздник, благоухание, Пасху. Пелена вдруг с глаз упала: все эти вторичные вопросы – про иконы, почему молимся за усопших  и проч. — вдруг стали ясны, как белый день. Всё стало понятно само собой.

Меня потом спрашивали: «С Вами что-то случилось? Вы так глубоко верите». Просто я с детства жил тем, что мне неинтересно было бытие, если его конечный результат – смерть. Пока искал выход, Господь звал меня и оберегал. Я уверен, что мое теперешнее священническое служение – это призвание.

«Священство — не просто труд, это путь веры... И надо идти и не сворачивать»

— Когда был основан приход?

— Приход, на котором служу сейчас, был основан примерно три года назад. У меня было два предшественника. Сам я на этом приходе служу ровно год. В конце ноября прошлого года меня сюда привели буквально за руку. Сказали: «Есть одна больница, главврач хочет, чтобы здесь продолжилось дело православной миссии, а со временем, может, — и обустроить храм. Нужно было окормлять медперсонал и пациентов, служить». Вначале было, конечно, пустынно. Нынешний вид храма — это уже результат нашего совместного труда.

Я понимаю, что этот приход — непростой, особенно если смотреть с экономической точки зрения. В наш храм приходят в основном пациенты больницы, больные люди — естественно, совестно к ним обращаться за помощью, даже просто по-человечески, не говоря уже о христианских принципах. Поэтому у нас нет прейскурантов. Требы, свечи, записки – всё исключительно на пожертвования.

Понимаю, что священство — не просто труд, это путь веры. Если священник не идет путем веры, не живет ею, то как он сможет научить вере кого-то?! И если ты взялся идти этим путём, то надо идти и не сворачивать — а Господь всегда поддержит.

«Всё у нас в храме сделано руками священнослужителей и прихожан»

— Что изменилось за этот год в храме?

— Наверное, сам приход стал более «живым». Абсолютно каждый, кто считает себя прихожанином этого храма, вносит какой-то вклад: одни принесли вазы, другие принесли цветы, третьи ухаживают за этими цветами. Кто-то увидел, что у нас подобие Царских Врат и дьяконских ворот — негоже. Решили сделать завесы на вратах, потому что иначе завалится всё. Также собственными руками прихожане собрали клирос из подручных средств. Всё у нас в храме сделано руками священнослужителей и прихожан.

Господь стал «наполнять» храм значимыми иконами, которые для нас имеют особый духовный смысл. Перед иконами, что в иконостасе, когда-то молился один удивительный схимник. На первый взгляд, этот человек жил обычной мирской жизнью, и только после его смерти для многих открылось, насколько подвижническую и аскетическую жизнь он вёл. Причём даже до того, как стал монахом. В схиму он был пострижен незадолго до своей смерти. И вот эти иконы – Спасителя и Божьей Матери — стояли в его келье. К нам они попали под Рождество, буквально за полчаса до начала богослужения мы дружно «прикручивали» эти образы. Мы понимали, что это посещение Божье.

«Есть у нас необыкновенные иконы святителя Николая, которые поначалу мы даже не замечали, а сейчас по молитвам перед этими образами происходят чудеса»

Теперь к нам даже идут паломники-медики, хотя рекламу никто не давал. Кто-то узнал о чудесных исцелениях и пересказал другому, так и началось паломничество. Вроде бы ничего особенного, но каждый приходящий понимает, что он зашёл в настоящий храм, а не просто в комнату, приспособленную под храм.

Одна икона святителя Николая «не дала себя снять» со стены, другая — чудесным образом обновилась. Было это во время молебна в одном из поселений переселенцев после начала военных действий на востоке Украины. А чуть позже обе эти иконы «разъехались» по разным лагерям для переселенцев. И стена в храме, где висели эти образы, пустовала. Но недолго.

Как-то я приехал в храм, и тут мне позвонил директор нашего медицинского Центра, попросил подняться к нему в кабинет. В кабинете у него сидел один батюшка, пожилого вида. Я с ним поздоровался как со священником, а директор улыбнулся и заметил: «Это не священник, это — Владыка». Оказалось, что Владыка спрятал панагию под подрясник. Я попросил у Владыки прощения и благословения, а он улыбнулся и сказал: «Я — митрополит Григорий из города Поти». (Оказалось, грузинский митрополит, к тому же, друг нашего Блаженнейшего). И достал подарок нашему больничному храму — как раз «подходящую» к гвоздику на храмовой стене икону святителя Николая. Это — копия древнего грузинского образа святителя.

Такая череда событий, связанная со святителем Николаем, произошла в нашем храме.

К слову, храм наш назван в честь святителя Луки, и святитель Лука не раз являл свою милость ребятам-студентам, особенно медикам, которые просили в молитвах перед иконой помощи на экзаменах.

«Я всю жизнь был «больничным» человеком. Есть домовой, а есть — «больничный»

— Если этот приход сравнивать с предыдущим местом Вашего служения, то есть ли какая-то разница?

— В больничных храмах я в разных ипостасях с 1995 года — сначала как прихожанин, затем как священник.

Ещё когда был мирянином, мы открывали первый настоящий больничный храм в Украине в Днепропетровской Областной клинической больнице имени И. Мечникова. Тогда я работал при храме в библиотеке и книжной лавке, пономарил, читал на клиросе.

А когда стал священником, служил в храме при Днепропетровской областной физиотерапевтической больнице. Так или иначе я всю жизнь был «больничным» человеком. Есть домовой, а есть — «больничный». Как-то мой духовник отрекомендовал меня следующим образом: «А вот это - о. Владислав. Он приличный, потому что больничный». 

Когда женился, переехал в Киев – тоже прислуживал в больничном храме, в честь свв. мчч. Адриана и Наталии на жилмассиве Лесной.

«Переселенцы очень нуждаются в психологической и духовной поддержке»

— Вы также являетесь духовником центра помощи переселенцам, который работает уже 5-й месяц. Какие из поставленных задач были решены, с какими трудностями Вы сталкиваетесь?

— Постановка задач и их реализация происходит после того, как мы разговариваем с каждым конкретным человеком, у всех разные потребности.

Что касается, например, юридических вопросов, регистрации переселенцев, перевода их социальных выплат по месту нового жительства, то на местах власти шли навстречу. Возможно, чиновники понимают, что беда может коснуться и их, поэтому помогают охотнее, чем обычно.

Переселенцы очень нуждаются в психологической и духовной поддержке. Мы общаемся с людьми лично, привлекаем волонтёров, психологов. Ещё в июне для оперативного оказания такой помощи был открыт и действует Телефон Духовной Поддержки «Надежда» (0 800 502 686), на вопросы звонящих отвечают священники.

— Поддерживают ли Вас близкие, родные, знакомые священники?

— Любой священник – это человек, который обручён приходу, обручён на служение Богу. Если и раньше далеко не всегда семья получала от мужа, папы достаточно внимания, то с моим назначением на должность главы Синодального отдела по социально-благотворительной деятельности, она его практически лишилась. Общаемся с домочадцами в основном по телефону, к сожалению. Время непростое, стараются отнестись с пониманием…

Очень многие священнослужители подключаются к работе Синодального отдела по социально-гуманитарным вопросам, который мне поручили возглавить. Отцы сами искали меня, чтобы включиться в дела благотворительности. До этого возглавлял Киевский епархиальный отдел благотворительности, мои старые знакомые находили нас, и мы вместе помогали переселенцам.

Сейчас, конечно, ситуация изменилась. Сегодня беженцев стало меньше, но те, кто остались, – самые страждущие: инвалиды, старики, мамы с детьми. Более сильные вернулись домой, кто-то нашел работу в Киеве и остался. На фоне уменьшения наплыва людей, многие подумали, что помощь переселенцам уже не нужна. Но помощь ещё действительно очень нужна.

В преддверии зимы люди остались без тёплой одежды, потому как покидали свои дома в спешке, убегали в чем были. И сейчас среди ночующих людей на вокзале, на улицах можно увидеть переселенцев. Мы готовим целую программу по оказанию помощи тем, кто оказался на улице.

«На Восток постоянно отсылаем продукты, вещи — на сумму, которая давно превысила не одну сотню тысяч гривен»

— Случается ли, что к цепочке помощи подключаются люди, которые изначально не планировали помогать?

— Господь посылает таких людей.  Как-то позвонили какие-то ребята, один из них сказал: «Мне бы денег передать». – «Кто вы? Кому? На что?». – «Я приеду, и вы всё увидите».

В телефоне так и записал этого человека – «денег передать». В итоге, эти ребята передали достаточно большую сумму, «на детей». Попросил благотворителей оставить записочки со своими именами для поминовения.

Мы с благодарностью принимали всякую помощь, складывали копейку к копейке. В результате — оказываем помощь беженцам здесь, в Киевской области, на Восток тоже постоянно отсылаем продукты, вещи — на сумму, которая давно превысила не одну сотню тысяч гривен.

— Вы окормляете переселенцев в Православном Центре социальной адаптации в с.Войково и при поселениях в монастырях. Какие духовные проблемы возникают у переселенцев чаще всего?

— Если говорить о духовной стороне, то далеко не у всех людей наступило осознание причин произошедшего. Почему пришлось оставить дома, своих родных и близких, почему бомбёжки, почему это вообще всё происходит? Люди винят в несчастьях кого угодно, только не свой образ жизни, не своё откровенное неверие, а иногда даже безбожие.

Из-за нежелания духовно переосмыслить происходящее многие впадают в уныние и т.д. А некоторые — напротив — видят шанс начать новую жизнь, качественно иную, духовно новую жизнь. У кого-то это получается, у кого-то нет.

— Как «генерировались» идеи по развитию центра беженцев?

— Нужно держать сердце, уши, глаза открытыми. Мы ежедневно ходим по улицам, сталкиваемся с чужой бедой, но не всегда хотим видеть, слышать и чувствовать, затворяем свои очи — и телесные, и духовные.

Конечно, если хочешь оказывать помощь в масштабах города, в масштабах области, тем паче — в масштабах всей Украины, то не обойтись без помощи братьев, собратьев, сестёр...

Важно собрать неравнодушных людей. Тех, кто умеет сочувствовать, кто готов хотя бы отчасти нести тяготы страждущих людей. Из таких неравнодушных людей получается замечательная команда. 

«Социальная помощь страждущим и благотворительность продолжится и после войны»

— Вы не зря заговорили о помощи в масштабах Украины, наверное. Вот уже несколько месяцев возглавляете Синодальный отдел по социально-гуманитарным вопросам, расскажите о результатах работы отдела.

— По состоянию на 10 ноября Синодальным отделом, епархиями, приходами, отдельными клириками и мирянами Украинской Православной Церкви только за последние 2-3 месяца мы собрали и отправили несколько траншей благотворительной помощи раненным в зоне АТО: одежды — 45 тонн; одеял, бушлатов, матрасов — 25 тонн; продуктов питания — 70 тонн; лекарств — на 750 тыс. грн., медицинского оборудования — на 1,550 млн. грн. В два-три раза превышает эти цифры гуманитарная помощь, оказанная Церковью пострадавшим мирным гражданам

Благотворительную помощь собирают большинство епархий и монастырей УПЦ постоянно. Самые активные епархии – это Киевская, Черновицкая, Днепропетровская, Волынская, Запорожская, Мукачевская, Одесская, Харьковская, Бердянская.

Наши епископы, священники и миряне принимают активное участие в ремонте, переоборудовании и оснащении клинических больниц и госпиталей, где находятся на лечении раненые из зоны АТО. Это – Киевский военный госпиталь, Одесский военный госпиталь, Днепропетровская областная клиническая больница им. Мечникова, Днепропетровская городская больница №4, Запорожский военный госпиталь.

— А чем Ваш отдел будет заниматься после войны?

— Социальная помощь и благотворительность востребованы не только тогда, когда возникают такие серьёзные катаклизмы, как сейчас. Этот кропотливый труд по оказанию помощи страждущим вёлся и ранее, и думаю, что такая деятельность продолжится и после войны.

Хотя, конечно, хочется надеяться, что наше общество когда-нибудь станет социально здоровым: старики не будут рыться в мусорных баках, все сироты будут устроены в семьи, не будет бездомных на улице...

За счёт доброделания, за счёт помощи ближнему своему мы спасаемся духовно. Когда граждане станут духовно здоровы, то и общество станет социально здоровым.